Бог Кальмар. Внезапное вторжение - Страница 20

Ощущая прилив бодрости от того, что они в своей собственной, а не маскарадной, одежде, Эйнштейн с Карстерсом откинулись на спинки роскошных бархатных сидений отдельного купе и закурили сигары. Почти сразу же явился стюард, чтобы выслушать их пожелания относительно ленча. Отощавшие исследователи буквально умирали от голода после вынужденной диеты под названием «французская кухня», так что сделанные ими из обширного меню заказы были продиктованы аппетитом, который испытывает человек, занимающийся тяжелым физическим трудом. «Итальянский центральный» справедливо славился как скоростью своих 408-тактных паровых машин, так и тем, что многочисленный обслуживающий персонал обеспечивал пассажиров шестиразовым дневным питанием да еще мог накормить и проголодавшегося полуночника. Когда служащий удалился, исследователи заперли дверь и вернулись к своим сигарам.

— Осмелюсь предположить, что нам больше незачем опасаться каких-либо козней со стороны этих проклятых кальмаропоклонников, — потягивая дым, удовлетворенно произнес проф. Эйнштейн. — Ваша идея взять билеты на разные поезда была великолепной. Просто роскошной.

Прежде чем ответить, лорд Карстерс выпустил из носа струйку голубого дыма, смакуя удовольствие, в котором он долго себе отказывал. Ах, как хорошо!

— Старый охотничий прием, — сказал лорд скромно, — я усвоил его от отца, сэра Рэндольфа Карстерса III, когда был еще совсем мальчишкой. Но наш план смог сработать, в первую очередь, благодаря тем отличным костюмам. Где вы их вообще раздобыли?

— Должен вам сказать, этими театральными костюмами нас снабдила моя племянница Мэри, — застенчиво признался Эйнштейн. — Ей представилось, что нам, возможно, понадобится путешествовать скрытно. Умница.

— Как интересно.

— Вы знаете, ведь она — член гильдии актеров.

— Нет!

— Истинная правда.

Британский лорд молча запыхтел сигарой, предаваясь размышлениям. Его будущая жена — актриса? Леди, занесенные в Лондонский светский регистр, будут абсолютно шокированы! Это, конечно же, было веским доводом в пользу такого союза.

— Плутовка, — произнес Карстерс, хотя втайне он находил, что ему нравится дерзость этой женщины.

— Думаю, это наследственное, — заметил профессор, с мимолетным ощущением, что в эти секунды произошло что-то важное, но он не мог понять, что именно.

Отказавшись от новой сигары из казавшегося неистощимым запаса лорда Карстерса, проф. Эйнштейн достал из чемоданчика промасленную тряпицу. Повернув серебряную львиную голову на набалдашнике трости, профессор извлек длинный стальной клинок и принялся энергично полировать его. Когда итальянские пограничники случайно обнаружили клинок, смертоносное оружие произвело большой шум, пока исследователи не обнаружили, что эти бравые парни охотно коллекционируют портреты британской королевской семьи, и тогда шпагу вернули с многословными извинениями.

Стук в дверь заставил исследователей замереть. Но они услышали лишь знакомый голос стюарда, который доставил еду. Уже? Превосходно! Эффектным жестом закончив свой труд, Эйнштейн ловко вернул посеребренную сталь в ее эбеновые ножны. Когда клинок исчез из вида, лорд Карстерс открыл дверь и посторонился, пропуская стюарда с сервировочным столиком. На застилавшей столик белой льняной салфетке куполами возвышались многочисленные сверкающие крышки, от которых поднимались самые восхитительные и соблазнительные ароматы.

— Ах, наконец-то настоящая еда, — вздохнул проф. Эйнштейн, снимая крышку с блюда и потянув ноздрями душистый пар. Двойные порции бифштекса «веллингтон», с безупречной золотисто-коричневой корочкой для полного совершенства. Ну какие препятствия не сможет преодолеть человек, имея в желудке хорошую порцию этой надежной еды? Спаржа в голландском соусе, картофель au gratin, и коньячный пудинг, хотя и в высшей степени съедобные, могли претендовать в лучшем случае на второе место.

Достав из жилетного кармана несколько банкнот, лорд Карстерс щедро дал стюарду на чай, и тот вышел, рассыпаясь в благодарностях и уверениях в любви к англичанам. Надежно заперев за ним дверь, Карстерс срезал карманным ножом с бутылки вина восковую печать, выбил пробку и наполнил бокалы.

— Что это? — спросил проф. Эйнштейн, беря бутылку грушевидной формы. — «Кьянти»? Никогда не слышал.

— Правда?

— Я больше налегаю на кофе.

— Понятно. Ну, это местная марка, сухое красное вино, обладающее исключительно богатым букетом.

— Льется хорошо, — признал профессор, крутя бокал и наблюдая, как темно-красная жидкость стекает по стеклу.

Лорд Карстерс просиял от удовольствия:

— «Кьянти» — чудесный напиток. Он произведет настоящий фурор, как только доберется до Англии в достаточном количестве.

Профессор осторожно пригубил, и по лицу его было видно, что он приятно удивлен. Черт побери, совсем недурно!

— А нельзя ли как-нибудь провезти немного домой? — с надеждой спросил он.

— Профессор! Что я слышу! — тоном оскорбленного благородства ответил лорд Карстерс, тут же улыбнувшись. — Десять ящиков ждут нас на обратном пути в Милане, помеченные как «промышленная вакса».

— Браво, юноша!

Усевшись за стол и приступив к обильной трапезе, проголодавшиеся путешественники всецело предались этому занятию, и в последующие тридцать минут в купе раздавалось только позвякивание серебряных приборов о фарфор вместе с успокаивающе-монотонным перестуком вагонных колес под деревянным полом. В скором времени главное блюдо было уничтожено, и Эйнштейн с Карстерсом уже принимались за пудинг, когда из коридора послышался приглушенный вопль ужаса. Вслед за криком затрещали револьверные выстрелы.